Что позволило классическому русскому роману уже к концу XIX века занять ведущее положение сначала в западноевропейской, а затем и в мировой художественной прозе? К разрешению каких проблем и с какими целями устремлены его центральные герои? Ответы на эти вопросы предлагаются в настоящей статье.
Видя в главном герое знаменитого романа образ в той же мере общечеловеческий, как и национально русский, автор статьи выявляет в произведении тот фольклорный, архетипический и мифологический контекст, благодаря которому Обломов, нисколько не утрачивая своей социально-бытовой определенности, обретает художественный смысл непреходящий и вечный.
Фиксируя ряд реминисценций, параллелей и перекличек, связывающих русские романы с романом греко-римской античности, автор объясняет их как памятью жанра (М. Бахтин), так и творческой востребованностью наследия древней мифологии в литературе нового времени - при неизбежном видоизменении древних романных функций.
Критически рассмотрев традиционные объяснения грусти-тоски Ольги Ильинской, испытанной героиней “Обломова” (часть 4. гл. 8), казалось бы, на вершине ее семейного счастья с Андреем Штольцем, автор статьи предлагает новую, аргументированную трактовку этого особо значимого в знаменитом романе И.А. Гончарова эпизода.
Результатом “огромной силы художественного обобщения” (Вл. Соловьев), в целом отличающей эпос Гончарова, стали крупнейшие пространственные образы романа: картины “чудного края” Обломовки, петербургской квартиры Ильи Ильича, домика Пшеницыной и др. В статье фиксируется индивидуальная семантика каждого из них в нераздельном единстве со способами художественного изображения.
Индексирование
Scopus
Crossref
Высшая аттестационная комиссия
При Министерстве образования и науки Российской Федерации